Старая добрая холодная война. Почему кажется, что перемирие России и Украины сейчас невозможно?
Вопросы возможного перемирия в российско-украинской войне снова поставлены на паузу. Историк и политолог Султан Акимбеков в авторской колонке на Tengrinews.kz объясняет, почему Россия и Украина сейчас не могут договориться даже о тридцатидневном перемирии, не говоря о полном прекращении войны, и что может двигать всеми заинтересованными сторонами.
Хотя создавалось впечатление, что вероятность заключения какого-то соглашения весьма высока, главным образом — из-за давления со стороны президента США Дональда Трампа на обе воюющие стороны, но все же в большей степени – на Россию.
По корейскому сценарию?
По крайней мере, со стороны все выглядело таким образом, что есть консолидированное мнение США, Европы и Украины о 30-дневном перемирии как необходимом условии для начала полноценных переговоров, и они стараются убедить в этом Россию. Но такая постановка была для нее не слишком выгодна. Вопрос не только в том, что Кремль вроде как оказывается под давлением. Российские представители заявляли, что Москва в такой ситуации не принимает решения.
Более важным является то, что 30-дневное перемирие – это практически путь к заморозке конфликта по условному корейскому сценарию. В принципе понятно, что к этому все, собственно, и идет. Но здесь есть свои нюансы.
Если Москва остановится сейчас и только потом будет вести переговоры, она может оказаться не в самой выгодной позиции. Все вопросы, которые для нее имеют значение, условно говоря, повиснут в воздухе, при том что их надо будет обсуждать с участием Европы и Украины.
В частности, очень актуальный вопрос санкций. Сейчас же Москва может частично обменять их, к примеру, на прекращение боевых действий. Если же будет перемирие, продолжающееся теоретически больше 30 дней, во время которого будут идти переговоры, тогда ей придется обсуждать обмен отмены санкций на что-то еще.
В любом случае это не очень выгодно российской стороне, она явно не хочет соглашаться с ухудшением переговорной позиции. С этой точки зрения происходящее в последнее время наступление российской армии по нескольким направлениям как раз и выглядит как стремление улучшить переговорную позицию. Потому что в нынешней ситуации невозможно добиться каких-то серьезных военных успехов, но можно создать соответствующее впечатление и получить таким образом некоторое преимущество позиции. Поэтому российские представители несколько раз высказывали мысль, что для переговоров необязательно отказываться от ведения военных действий, что они могут проходить и в такой ситуации.
Параллели с Тридцатилетней войной?
Здесь можно вспомнить историю с Тридцатилетней войной, которая проходила в первой половине XVII века – тогда военные действия зашли в тупик и воюющие стороны собрали мирную конференцию без остановки военных действий. Они заседали 3 года. Все это время война продолжалась с периодическими успехами той или иной стороны и попытками переломить ход войны. Но в конечном итоге все убедились, что ресурсов больше нет – тупик окончательный – и все-таки договорились, в том числе по вопросам компенсаций, выплат военным из огромных для того времени армий, чтобы они потом не стали проблемой для всех государств.
Вполне вероятно, что и Россия все-таки стремится к переговорам по широкому спектру вопросов при сохранении некоторого преимущества за собой с тем, чтобы иметь возможность если не диктовать условия, то, по крайней мере, попытаться улучшить их для себя.
Поэтому российские представители 2 июня привезли в Стамбул на второй раунд переговоров с Украиной заведомо неприемлемые условия, которые были изложены в соответствующем меморандуме. Априори было понятно, что Киев не согласится с выводом войск из Запорожья и Херсона, с оставлением Славянска и Краматорска, с демобилизацией войск и многими другими моментами, которые в том числе связаны с вопросами внутренней политики Украины. Одновременно вопрос 30-дневного прекращения огня рассматривался в контексте вывода украинских войск, запрета на их передислокацию, начало демобилизации.
Принятие всех условий российского меморандума означало бы капитуляцию Украины. Понятно, что это явно не соответствует ситуации на фронтах. Тогда зачем нужно было выдвигать такие жесткие требования? В Киеве заявили, что это главным образом связано со стремлением Москвы продолжать войну, но здесь вопрос ведения информационной войны.
Хотя возможно, что это все-таки стоит рассматривать с точки зрения переговорных позиций. В таком контексте Россия выдвигает максимальные требования. Несмотря на все заявления представителей США, например о том, что нельзя требовать того, что еще даже не завоевано, об этом говорил вице-президент Джей Ди Вэнс.
В то же время можно допустить, что во время кулуарных переговоров между США и Россией обсуждались и возможные уступки с ее стороны. То есть американцы, настаивая на прямых переговорах между Россией и Украиной, полагали, что они будут логичным продолжением неких предварительно достигнутых договоренностей между Москвой и Вашингтоном.
Второй раунд переговоров России и Украины в Стамбуле. Кадр из видео
Проси больше
Но для российской стороны переговоры с Украиной – это совсем другая история. Для Москвы это не продолжение российско-американских консультаций: США рассматриваются как равный игрок, к Украине отношение другое. Кроме того, в Москве понимают, что это уже не закрытый формат, а публичная дискуссия. Потому что украинская сторона предпочитает именно публичный формат.
Соответственно, в России полагают, что в публичном пространстве должны озвучить свои максимальные требования. Для внутренней аудитории это позволяет подчеркнуть разницу в статусе между Россией и Украиной, что именно первая диктует второй свои условия. После этого можно будет начинать переговоры, но уже с лучшей переговорной позиции.
Логика здесь заключается в том, что когда у вас такой длинный список требований, то вы ожидаете что-то получить за каждый пункт, который можете уступить. Условно говоря, если Москва договорилась с Вашингтоном по поводу войны, то для нее это не значит, что это касается и Украины. Российская сторона явно ожидает торга по многим позициям – даже тем, по которым уже договорилась с США.
Однако стоит отметить, что в российском меморандуме есть один пункт, который явно был специально выделен в рамках так называемого пакетного соглашения о прекращении боевых действий. Согласно нему должен быть гарантирован отказ Украины от
«диверсионной и подрывной деятельности» против России и ее граждан.
В принципе, в подробном и детальном меморандуме этот пункт был одним из многих. В то же время его появление в этом документе косвенным образом подчеркивало его значение для российской стороны. При этом 1 июня Украина нанесла удар по нескольким аэродромам стратегической авиации с уничтожением ряда бомбардировщиков. По информации украинской стороны. Сама операция готовилась полтора года, но провели ее за день до встречи в Стамбуле.
Понятно, что время для удара было выбрано неслучайно. В Киеве настаивали, чтобы Россия передала меморандум заранее, но этого не произошло. Тем не менее украинцы явно отдавали себе отчет в том, что там будет написано. Поэтому они нанесли удар с тем, чтобы не только продемонстрировать свои возможности, но также заявить о готовности вести борьбу на истощение и дальше.
Спутниковый снимок российской авиабазы «Белая» в Иркутской области после спецоперации Службы безопасности Украины «Паутина». Источник: t.me/uniannet
Повышение ставок и сохранение контактов
Очевидно, что это было повышение ставок в сложной борьбе интересов не столько с Россией, сколько с США. Для Вашингтона удар по российской стратегической авиации означал заметное повышение рисков эскалации. Потому что эти носители ядерного оружия входят в триаду: ракеты, ракеты с подводных лодок и бомбардировщики.
Поэтому в США сразу сказали, что были не в курсе операции украинцев. Затем 4 июня Трамп позвонил президенту России Владимиру Путину и в том числе говорил об украинском ударе по базам стратегической авиации. Он отметил, что Путин в разговоре с ним
«решительно заявил, что будет вынужден ответить на недавнее нападение на аэродромы».
Для Трампа было важно остаться в формате коммуникации с Путиным и одновременно дистанцироваться от действий Украины.
Скорее всего, это связано с тем, что переговоры между ними идут по широкому спектру вопросов – от Украины до Ирана — и лично для Трампа в целом важна сделка с Россией. Интересно, что американский президент удалил свой пост о разговоре с Путиным, а потом тут же вернул его обратно.
Неизвестно, почему он это сделал. Но можно предположить, что это отражает характер его взаимодействия с теми институтами, которые отвечают за внешнюю политику, то есть с Государственным департаментом. Трамп все-таки должен учитывать мнение внешнеполитической бюрократии, которая должна следовать общегосударственным интересам. Собственно, и публикация информации о тех или иных событиях в собственной социальной сети Трампа теоретически должна соответствовать определенным процедурам для высокопоставленных государственных лиц.
6 июня газета The Wall Street Journal сообщила: по информации из конгресса, администрация президента неоднократно оказывала давление на сенаторов с тем, чтобы заставить их смягчить законопроект о санкциях. Это межпартийный законопроект, подготовленный республиканцем Линдси Грэмом и демократом Ричардом Блюменталем. Он предусматривает введение 500-процентных пошлин для тех стран, которые покупают в России нефть, газ и уран. Они заявляли, что его готовы поддержать уже 82 сенатора и сопоставимая доля депутатов конгресса. Это теоретически позволяет преодолеть даже президентское вето. Предполагается, что закон будет принят к саммиту G7 в Канаде, который пройдет 15-17 июня.
Если он будет принят, это приведет к необходимости принимать жесткие меры в отношении Индии и Китая, которые являются крупнейшими покупателями российской нефти. Это, в свою очередь, может вызвать хаос в мировой экономике, что усугубит последствия от тарифных войн Трампа.
Вероятно, президент США хочет сохранить свободу маневра в переговорах с Россией и Китаем. 5 июня он говорил также с председателем КНР Си Цзиньпином. Возможно, он хотел бы все-таки заключить какую-то сделку с тем и другим. Понятно, что законопроект Грэма-Блюменталя поставит его в сложное положение.
В целом логика развития событий вокруг российско-украинской войны все-таки говорит о том, что быстро договориться никак не получится. Для обеих воюющих сторон ситуация может выглядеть тяжелой, но не критичной.
Конечно, Россия наступает, но темпы наступления не позволяют рассчитывать на быстрый успех. Более того, возможно, что для получения более выгодной переговорной позиции войскам приказали наступать, не обращая внимания на потери. В таком случае неизвестно, насколько хватит имеющихся ресурсов. Хотя Россия может рассчитывать на поставки боеприпасов из КНДР, у нее получилось наладить производство дронов в больших количествах.
В то же время Украина обороняется, но вынуждена отражать наступление на многих направлениях и на некоторых из них она отступает. У нее есть проблемы с мобилизацией, со снабжением, с теми же дронами. В последнее время поступает много критики от военных в связи с недостатком дронов. Не вполне очевидно, сможет ли Украина обойтись без американской помощи, если Трамп все-таки откажется от поддержки.
Хотя Европа принимает много программ по вооружениям. Кроме того, европейцы, вроде как, могут теперь приобретать оружие у США и затем передавать его Украине. На длинной дистанции Киев может рассчитывать, по крайней мере, на европейскую помощь. Кроме того, истории с атаками на объекты во внутренних районах России, в том числе – на аэродромы, продемонстрировала, что Украина в состоянии наносить достаточно чувствительные удары.
В интересах всех
В общем, стороны еще могут воевать какое-то время. Соответственно, у них нет особенно острой необходимости идти на какие-то серьезные уступки, тем более на капитуляцию, как в случае с требованиями России к Украине.
Лучшим вариантом была бы заморозка конфликта. Но в отличие от Кореи в 1953 году, когда войну заморозили, на одной стороне конфликта нет государства с плановой экономикой. Тогда СССР и Китай мало зависели от взаимоотношений с мировой экономикой. Сегодня для России просто заморозить конфликт недостаточно — надо снять санкции, хотя бы частично.
Здесь доброй воли Трампа мало, потому что есть еще Европа, от которой зависит внушительная часть санкций против России. Так что, ситуация действительно выглядит тупиковой.
Хотя некоторые тенденции на рынке нефти на фоне роста добычи странами ОПЕК все-таки влияют на экономику нефтедобывающих стран, включая, конечно, Россию. Это уже привело к существенному сокращению доходов российского бюджета и увеличению его дефицита.
Характерно также, что по итогам первого квартала 2025 года у России рост производства вооружений составил только 6 процентов по сравнению с 30 процентами в соответствующем квартале прошлого года. Это связано не столько с недостатком финансов, сколько с отсутствием производственных мощностей. Для их создания надо инвестировать в оборудование, с этим есть определенные сложности.
Так что воевать можно, но есть пределы возможного для обеих сторон. В любом случае у России сейчас есть некоторое окно возможностей, пока еще не наступил эффект от падения цен на нефть и не реализованы все заявленные планы по расширению военного производства в Европе.
В общем, заморозка конфликта отвечает интересам всех участников, причем, не только исходя из текущей ситуации, но также и из среднесрочного планирования. Так, чтобы Европа могла реализовать все свои планы по вооружению, ей необходимы условия вроде тех, что были во время холодной войны, то есть внешний вызов, но без рисков слишком серьезной эскалации. Аналогичная ситуация и в России – на среднесрочную перспективу ей тоже может быть выгоден формат старой доброй холодной войны, но без риска обострения.
Проблема здесь в том, что у сторон нет особого времени для долгих дипломатических маневров, чтобы попытаться сблизить свои позиции, которые настолько сильно отличаются друг от друга.
Читайте также другие материалы автора:
«Трамп против Маска: чем опасен конфликт для американского президента»
«Нефть и геополитика. Зачем Трамп поехал в арабские монархии»
