Замечание Токаева, смена телефонного кода и Starlink в Казахстане. Интервью Багдата Мусина

Министр цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности дал интервью корреспонденту Tengrinews.kz. Багдат Мусин рассказал о причинах ликвидации убыточного холдинга «Зерде», высказался о замечании Президента Касым-Жомарта Токаева и поделился, когда интернет от Starlink придет в Казахстан.

— Багдат Батырбекович, хочу начать с самого интересного вопроса. В ходе расширенного заседания правительства Глава государства сделал вам замечание. Почему?

— Согласен с критикой Касым-Жомарта Кемелевича. Мы должны наращивать темпы цифровизации. Цифровизация — ключ к снижению бюрократии и искоренению коррупционных проявлений, решение многих задач и проблемных вопросов, которые накопились в стране.

Но сама цифровизация основывается на работе всех государственных органов. Наше министерство должно быть в фарватере, мы должны быть решительными и двигать цифровизацию несмотря на возникающее сопротивление. Есть госорганы, которые в целом исторически хорошо двигаются в сторону цифровизации. Вообще, среди госорганов есть как аутсайдеры цифровизации, так и лидеры. Если взять конкретный пример, Касым-Жомарт Кемелевич акцентировал свое внимание, говоря об ускорении темпов цифровизации, на казахстанской базе данных геологической информации.

— Что не так с геологической базой данных?

— Процесс формирования Национальной геологической базы начался еще в 2018 году — было поручение АО «Казгеология», которое входит в Министерство экологии, геологии и природных ресурсов. Но по каким-то причинам проект реализовать не получилось. Мы же предложили не просто базу данных геологии, а, по сути, платформу, в основе которой лежит геологическая информация, но она автоматизирует все процессы с недропользователями, и в построении данного платформенного подхода будут задействованы Министерство энергетики, Министерство экологии, геологии и природных ресурсов и Министерство индустрии и инфраструктурного развития, Минсельхоз и акиматы. Мы, как курирующее цифровизацию ведомство, подняли вопрос о постоянном переносе сроков данного проекта в начале 2022 года на уровне Администрации Президента и правительства. Позже этот проект закрепили за МЦРИАП.

— Почему этот проект важен?

— На самом деле этот проект является ключевым для экономики Казахстана. Благодаря ему человек сможет видеть всю геологическую информацию, информацию о всех недрах Казахстана на платформе. Более того, можно будет оформлять все онлайн, не бегать по разным инстанциям в поисках справок и бумажных разрешений, тут же можно будет участвовать в аукционах. Например, на сегодня уведомления о контрактах недропользователи получают в бумажном виде через «Казпочту». Очевиден архаичный процесс, который мы будем устранять.

Эта сфера, честно говоря, из-за своей забюрократизированности наиболее подвержена коррупционным рискам, а там сотни миллиардов тенге. Данный проект может решить вопрос с прозрачностью привлечения инвесторов на исследование и разработку наших недр.

Весь этот проект будет развернут на единой платформе «Казнедра», мы будем за нее отвечать. Понятно, что все госорганы там задействованы, но это один из основных наших проектов. Не исключаю сопротивления, но, несмотря на то, что этот проект завис на четыре года, мы, как Минцифры, вместе с другими госорганами должны уже до конца года показать первые результаты работы.

— Президент говорил про цифровизацию здравоохранения, создание цифровой карты семьи и социального кошелька. Что это такое? Каких изменений ждать?

— Что такое цифровая карта семьи? Это база, где содержится такая информация, как: есть ли жилье у той или иной семьи, собственное или арендное, ходят ли дети в сад, ходят ли в школу, получают ли поддержку от государства, посещают ли в кружки, имеют ли автомобиль и тому подобное. Сейчас данная информация в разных государственных органах и базах. Когда нужно принять решение о пособиях, мы ждем заявления человека, то есть человек обращается, мы рассматриваем его заявку, причем ему необходимо обратиться сразу в несколько инстанций, искать информацию, только после этого принимается решение о выдаче пособия. Но это не проактивное государство, к которому мы стремимся.

Проактивное и цифровое государство — это когда мы знаем заранее, какие боли у данной семьи, и заранее, предвещая все вопросы, оказываем ей государственную поддержку и предлагаем помощь.

Касым-Жомарт Кемелевич также сказал, что параллельно с цифровой картой семьи надо создавать социальный кошелек. Благодаря этому проекту человек будет иметь всю информацию по мерам поддержки от государства у себя в смартфоне. Сейчас случаются моменты, когда семье якобы оказывают поддержку, но на самом деле семья не получает или за нее получает кто-то другой. Государство сегодня не застраховано от таких моментов. Потому мы и говорим, что даже если человек получает пенсию, мы должны записать это в социальном кошельке. Ваучеры на бесплатное питание, если ребенок имеет право воспользоваться бесплатным питанием — он должен об этом знать и подтвердить его использование. Мы должны проактивно уведомлять людей, на какие меры поддержки они могут претендовать.

К примеру, если женщина получила орден «Күміс алқа», она претендует на вознаграждение от государства. Но многодетная мама почему-то должна ходить и доказывать, что ей предназначено пособие. Вот мы сейчас интегрируем и настраиваем все системы так, чтоб любая поддержка оказывалась проактивно. Сегодня львиная доля бюджета расходуется на социальное обеспечение населения, и нам важно понимать, доходят ли деньги до адресата.

Также ведется работа по проекту, который мы предлагаем к реализации, — это цифровая карта бизнеса. Что это за карта? Аналогично карте семьи вся информация по определенному бизнесу должна быть записана в единой базе. Лицензии, разрешительные документы, исполнение любых обязательств, платежей, вообще любое взаимодействие предпринимателя с государством — это все будет в цифровой карте бизнеса.

Это также поможет снизить коррупцию при проверках бизнеса. На сегодня государству приходится принимать меры, чтобы продлить мораторий на проверки, так как нет автоматизированных систем управления рисками (СУР). Для чего нужна оцифровка СУР? Мы хотим, чтобы система сама говорила, куда какой проверяющий должен идти проверять, на основе оцифрованных СУР. А не так, как они хотят. Эти и другие большие проекты мы взяли на себя и отвечаем за их реализацию.

— Я правильно поняла, что замечания Президента касались Министерства экологии, геологии и природных ресурсов, Министерства здравоохранения и Минтруда?

— Перечисленные проекты теперь моя ответственность. Критика в мой адрес была справедливой, но уверен, все министры понимают, что цифровизация сейчас — важный инструмент построения нового прозрачного и справедливого госаппарата.

— Говоря о Министерстве здравоохранения, связана ли медлительность цифровизации с расследованием коррупционного дела?

— У нас есть презумпция невиновности, обвинять кого-то в коррупции я бы не стал преждевременно. Но это уголовное дело, безусловно, влияет на весь процесс цифровизации здравоохранения, это однозначно. Люди, работающие в Министерстве здравоохранения, я где-то их, конечно, понимаю, боятся принимать быстрые решения. По крайней мере те, которые работали до этого. Мы с министром здравоохранения до этого совещания (расширенное заседание правительства с участием Президента. — Прим.) тоже обсудили у премьер-министра, что цифровизацию здравоохранения МЦРИАП берет на себя. 40 с лишним систем, про которые говорил Президент, будут переданы в одну организацию. Мы, как Минцифры, совместно с Минздравом дальше будем наводить в них порядок. Новая архитектура электронного здравоохранения E-Health позволит решить текущие наболевшие проблемы. Но самое главное, мы определили 3-4 базовых направления.

Первое, каждый человек у себя в смартфоне должен иметь все анализы, которые когда-либо сдавал. То есть если вы пошли и сдали кровь, сделали МРТ, вся эта информация у вас должна быть как на ладони. Мы будем проводить ускоренную работу, чтобы бабушки не ходили по больницам с пакетами анализов и чтобы, независимо от того, в какой лаборатории человек сдавал анализы, лечащий врач мог получить к ним доступ онлайн.

Второе, это все рецепты, которые выписывались гражданину. Если в поликлинике какой-терапевт выписал рецепт, это тоже должно быть в смартфоне гражданина. То же самое по клиническим данным, это когда пришли к терапевту, он поставил вам диагноз, все это также должно быть в паспорте здоровья человека. Условно мы называем его «eGov — здоровье».

Для всего этого у нас уже есть база. Когда произошла пандемия, мы смогли объединить все лаборатории ПЦР-тестирований, на этой базе мы создали Ashyq. Это та же самая работа, только масштабнее, чтобы все медицинские информационные системы передавали нам сведения, которые мы сможем отображать в удобном формате. Это будет удобно как для пациента, так и для врача.

Сегодня 13 из 15 минут, выделенных на пациента, тратятся на внесение каких-либо данных в компьютер. Нам надо упростить системы, завершить планируем эту работу в 2023 году. Но до конца 2022 года данные по анализам, данные по любым вакцинам и истории болезни будут в смартфонах казахстанцев. Мы разделили технологическую и методологическую работы. До этого оба этих процесса были закреплены за Минздравом. Сейчас ответственность за техническую часть цифровизации здравоохранения будет нести ведомство. Мне поручено взять этот процесс под личный контроль.

— Я правильно вас поняла, замечание Президента — это сигнал к решительности и большей ответственности?

— Думаю, да.

— Вы предложили ликвидировать холдинг «Зерде». Что с ним не так?

— В отчете Счетного комитета указывается на хроническую убыточность самого «Зерде». Но и ставился вопрос о его необходимости. Холдинг «Зерде» — государственный на 100 процентов. Он был наделен статусом национального института развития в области информационно-коммуникационных технологий. Это подразумевает, что «Зерде» должен был вырабатывать определенные стандарты, регламенты, которые направлены на развитие ИКТ-отрасли. Также предлагать меры поддержки, постоянно взаимодействовать с рынком, думать о создании каких-либо венчурных фондов, субсидий и так далее. Грубо говоря, этот холдинг должен думать о будущем IT-отрасли, это его первая функция. Но на самом деле поддержкой IT-отрасли занимаются три организации.

QazInnovations, входящий в холдинг «Зерде», в основном занимается мониторингом ранее выданных грантов. Эта структура предназначена для выделения грантов для развития инновационных проектов.

Astana Hub знают все, это понятная структура, у которой цель развивать стартап-индустрию, заниматься поддержкой IT-специалистов. Компания с этой задачей справляется, все деньги, которые приходят в Astana Hub, это деньги из бюджета. Министерство закладывает в бюджете деньги на это. Не вижу необходимости контролировать ее другой структурой, это 79 человек, оборот в 3 миллиарда тенге, там все на ладони.

Techgarden, находящаяся под управлением министерства напрямую, — это организация, которая стыкует недропользователей и IT-рынок для внедрения инновационных и цифровых проектов в индустрии.

Для этих трех организаций точно не нужен никакой холдинг. Поэтому произойдет объединение Astana Hub с QazInnovations и Techgarden, которые также занимаются поддержкой IT-отрасли. В каждой из этих трех компаний работает меньше 100 человек, я предложил их объединить, в результате будет понятный интерфейс для взаимодействия с айтишниками рынка. Там будут и гранты, и поддержка, и акселерация. Своего рода одно окно для IT-рынка.

Вторая функция — корпоративное управление и управление активами. Под «Зерде» сейчас находятся три рабочие структуры — это АО «Национальные информационные технологии», Astana Hub и QazInnovations. Для сравнения: «Самрук-Казына» руководит более 500 компаниями, даже при этом ставят вопрос о реформах, сокращениях людей и зарплат. Но «Самрук-Казына» можно оправдать, потому что такую махину компаний подготавливать к IPO, к приватизации, работать над их финансовой эффективностью, устойчивостью — это большая работа, которой занимаются 200 тысяч человек. У холдинга «Зерде» в управлении три компании. В АО «Национальные информационные технологии» две тысячи сотрудников, в Astana Hub — 79 человек и в QazInnovations — 20-30 человек. Две из них объединяются с Techgarden, и остается АО «НИТ», которым и ранее управляло Минцифры без холдинга.

АО «Национальные информационные технологии» (НИТ) обеспечивает работоспособность основных компонентов электронного правительства по договору с Минцифры. У НИТ нет цели и задач предоставлять услуги рынку и зарабатывать. Оно получает почти 100 процентов средств из бюджета Минцифры. Например, когда нужно на eGov вывести ту или иную услугу, мы платим АО «НИТ» за реализацию функционала на eGov, поддержку инфраструктуру электронного правительства и обеспечение коммуникации между министерствами.

Еще один статус, закрепленный за холдингом, — это сервисный интегратор. Он должен был рисовать архитектуру государственных органов, то есть подготовку к цифровизации. За сервисным интегратором также есть иные функции, которые закреплены законом. В прошлом году Касым-Жомарт Кемелевич отметил, что не надо автоматизировать хаос, нужно довести реинжиниринг бизнес-процессов до автоматизации. У нас было несколько других задач, в том числе управление проектами страны, чтобы видеть, к примеру, обещанное строительство больниц, школ и так далее. Холдинг таким не занимался. Для этого по поручению Администрации Президента был создан Центр поддержки цифрового правительства. В центре уже проводится аналитика, контроль и мониторинг исполнения национальных проектов. Не только моей сферы, но и строительство школ, больниц, дорог и так далее. Ранее это называлось цифровым офисом правительства.

— Что будет с сотрудниками холдинга?

— Я проводил встречу с коллективом и гарантировал им, что каждый работник, который в производственном блоке, то есть который реально приносил пользу стране, проводя экспертизу технических заданий, рисуя архитектуру госорганов и другое, будет трудоустроен на ту же зарплату. Будет еще оценка исполнения KPI. Что касается бэк-офиса — юристы, финансисты, рисковики и так далее, в большой степени эти люди поставлены под риск, они в шоке и возмущены, это понятно. Мы каждому сотруднику пообещали помощь в трудоустройстве.

— Что будет с руководством «Зерде»?

— Как и всем сотрудникам, будут предложены другие варианты по трудоустройству.

— Счетный комитет ранее в своем отчете указывал на убыточность холдинга.

— На самом деле представители Счетного комитета спрашивали нас о реальной необходимости холдинга. Но важно понимать, что за структурой холдинга и процессами стоят люди. Многие из них первоклассные специалисты, которым нельзя просто отправить уведомление о том, что они остались без работы. Уже сейчас часть сотрудников работают в Центре поддержки цифрового правительства, о котором я говорил ранее.

— Вы говорили, что основная статья расходов в холдинге — это заработные платы, какие там были зарплаты?

— Я бы не сказал, что там были заоблачные зарплаты. Средняя рыночная зарплата — от 150 тысяч до 700-800 тысяч для руководящих должностей.

— На каком этапе сейчас решения по нарушениям на 18 миллиардов и проведенному расследованию, о которых пишут в социальных сетях?

— С юридической точки зрения речь идет об «упущенной выгоде» АО «НИТ». Оценку этому давать я не могу, так как эти обнаружения касаются работы не в период моей деятельности, а до меня. Такие нарушения должны рассматриваться соответствующими органами. Ни я, никто другой не вправе давать оценку, кроме ответственных органов.

— В Казахстане около 900 населенных пунктов практически без интернета. Когда Казахстан на 100 процентов будет оснащен интернетом?

— Всю территорию страны покрыть проводным оптическим интернетом — это практически нереально. Это так же, как построить автобаны в каждое село. У нас есть план. Из 6400 населенных пунктов около 5 тысяч обеспечены по разным технологическим решениям интернетом, где-то оптическим, где-то мобильным. В этих населенных пунктах проживает 99 процентов населения. В остальных 1400 населенных пунктах проживает 250-270 тысяч человек. Это маленькие населенные пункты, куда дорого вести какую-либо технологию.

Именно поэтому мы проанализировали и поняли, что около 500 населенных пунктов мы можем покрыть самостоятельно через налоговые льготы. А остальное мы хотим покрыть через технологии негеостационарных спутниковых группировок, таких как Starlink, OneWeb. В конце 2020 года мы начали вести с ними переговоры, они начали изучать наши законы. Получилось так, что налоговая плата за пользование радиочастотами оказалась очень высокой. У нас самый высокий платеж во всем мире за пользование радиочастотами. У нас расчеты и налоги были под другие технологические решения. Поэтому они попросили нас изменить законодательство, что мы в прошлом году и сделали.

В этом году Налоговый кодекс принят. Мы «открыли двери» и уведомили наших партнеров об изменениях в законодательстве. В конце года закончим всю подготовительную работу и на следящий год начнем работу с операторами негеостационарной спутниковой группировки.

— Какой срок?

— Я думаю, что до конца 2023 года около 500 населенных пунктов из 1400 мы должны покрыть.

— Когда Starlink к нам придет? 

— В следующем году у нее больше не будет преград для того, чтобы прийти в Казахстан. Далее, конечно, зависит от них. У них есть свои приоритеты, планы.

*Starlink — проект Илона Маска, глобальная спутниковая система, разворачиваемая компанией SpaceX для обеспечения высокоскоростным широкополосным спутниковым доступом в интернет в местах, где он был ненадежным, дорогим или полностью недоступным.

— Недавно Президент подписал закон, который приравнивает цифровые документы к бумажным аналогам. Обязаны ли все организации принимать документы в электронном варианте?

— Все казахстанцы могут использовать цифровые удостоверения во всех организациях. После принятия закона у нас еще есть работа по постановлениям правительства — подзаконные акты. После этого ни один орган не сможет отказывать по причине того, что не верит цифровому документу. Он должен принимать цифровой документ и по нему идентифицировать лицо.

Электронные документы официально приравняли к бумажным в Казахстане

— Когда ждать 5G в Казахстане?

— Тестирование ведется в Алматы, Нур-Султане, Шымкенте и Туркестане. Показатели очень хорошие, пропускная способность невероятная. Для того чтобы запустить повсеместно, мы проводим работу по справедливому распределению радиочастот между операторами связи. Это очень сложно, это самый больной вопрос в телекоммуникационной сфере. Это как земля для сельчанина, если радиочастот не будет, то компании не смогут оказать услуги.

К концу 2022 году будут определенные решения по использованию 5G в городах республиканского значения. В определенных зонах уже будет 5G. В течение 2023-2025 годов все областные центры покроются технологией 5G. В 2023 году будут полностью покрыты Алматы, Нур-Султан и Шымкент.

— Вы недавно встречались с основателем, генеральным директором Binance и даже поиграли с ним в настольный теннис. О чем шел разговор? Криптовалюты, блокчейн в Казахстане — о каких проектах можно говорить в ближайшем будущем?

— Еще в 2021 году было поручено работать в направлении криптоиндустрии и блокчейн-технологии. Конечно, мы прорабатывали законодательную базу, регистрацию криптобирж в МФЦА. Но в определенный момент МЦРИАП понял, что надо начать работу в этом направлении с технологическим лидером. Помните, на заре 90-х, когда развивали нефтяную отрасль, сюда приглашали Chevron, CNPC и так далее. То же самое мы хотим сделать и по криптоиндустрии. Можно работать с небольшими компаниями, но надо пригласить хедлайнера, чтобы учиться у него и развивать вместе с ним рынок.

Поэтому мы инициировали встречу с Binance, чтобы он (основатель компании Чанпэн Чжао. — Прим.) приехал сюда, поделился планами. Казахстан уже свое место в майнинге занял, но это не есть криптоиндустрия, это всего лишь майнинг. Есть добыча криптовалюты, а есть что-то наподобие банка, как оперирование криптовалютой — продажа, выпуск и так далее. Для этих целей существуют криптобиржи, Binance — мировая криптобиржа, поэтому мы пригласили в МФЦА, чтобы он зарегистрировался. Чтобы наши казахстанские майнеры выпускали свои токены, свои криптовалюты через нашу криптобиржу. Мы хотим, как государство, получать добавленную стоимость на каждом переделе. Как из нефти делают бензин, мы не просто хотим, чтобы добывали и экспортировали продукцию, не сырье, а именно криптовалюту, которая будет оперировать у нас и приносить доход.

Блокчейн — это больше чем криптоиндустрия, и поэтому, насколько вы знаете, сейчас, например, недвижимость в ипотеку можно купить за один день через банк Freedom Finance, через «Отбасы банк», а раньше это занимало недели. Эта платформа сделана именно на блокчейне, которая позволила ускорить этот процесс и регистрировать все сделки в блокчейне.

— Смена телефонного кода: +7 или +997?

— Вопрос в работе. Вообще почему этот вопрос поднимался? Сейчас Казахстан использует код +7, который закреплен за Российской Федерацией как правопреемником Советского Союза. У нас с Россией есть договор, подписанный в 2006 году, о совместном использовании этого кода. Но там есть нюанс, что любая из стран, подписавшая договор, может расторгнуть его, предупредив за шесть месяцев. Именно поэтому в 2021 году нами была направлена заявка на присвоение собственного кода. Международный союз электросвязи присвоил нам код +997. Мы ведем подготовительную работу к переходу, но мы еще договариваемся с Международным союзом электросвязи об оптимальном пути для смены кода, чтобы это сделать безболезненно для казахстанцев и операторов.

— Качество интернета — как его планируется повышать?

— В Казахстане дешевый интернет. Мы на восьмом месте по дешевому интернету из всех стран. Казахстанцы платят примерно 0,8 доллара за гигабит.

Важно понимать, что объемы потребления трафика выросли в разы — люди ежедневно заходят в YouTube, TikTok, Instagram. С появлением видеостриминга очень большая нагрузка на базовые станции казахстанских операторов. Два года назад базовые станции не были рассчитаны на такой видеостриминг.

Потребление данных растет из года в год на не менее 50 процентов. Если пропускная способность трубы одного размера, а поток воды постоянно увеличивать, то рано или поздно произойдет что-то неприятное, у трубы есть предел. Эти пределы есть и в телекоммуникационном оборудовании, операторы работают по установке новых базовых станций, наращивая мощности. Это дополнительные инвестиции.

Но есть и другой момент — радиофобия. Люди сами требуют убирать базовые станции, апеллируя вредом для здоровья. Операторы устанавливают новые в одном районе, параллельно отстаивая старые. Если житель дома решил, что его семье мешает базовая станция, то операторы по закону вынуждены снимать. Снятие и перенос — это очень большие деньги, также возникают пустые зоны из-за этого – без интернета и связи.

Обсудив проблемы с операторами, поняли зоны для принятия решений и позже предложим ряд изменений в законодательство, чтобы не было возможности просто захотеть и убрать базовую станцию, чтобы были защищены права и операторов тоже.

В недавно подписанном Президентом законе мы сделали возможность прокладки оптического кабеля по электрическим столбам. Это удешевляет прокладку сетей связи. Это позволит операторам снизить свои затраты и довести связь и интернет в те районы, куда ранее им было невыгодно вести кабель.

МЦРИАП ведет контроль за операторами. В законе мы увеличили штрафы в 10 раз — десятки миллионов тенге за некачественную связь. В пределах Нур-Султана должна быть качественная связь 4G — 5 мегабит в секунду на человека. Если фиксируется, что нет качества, то мы имеем право выписать штраф.

Операторы просят простые вещи: чтобы у них не снимали базовые станции просто так, дали прозрачный механизм по возврату инвестиций — это повышение тарифов или налоговые льготы. Мы им дали налоговые льготы. Также есть канализации, которые принадлежат «Казахтелекому». Чтобы «Казахтелеком» не главенствовал в этом вопросе, мы прописали все правила игры, чтобы был прозрачный механизм заведения кабелей в канализацию. Сейчас проходит процесс согласования.

— Вы не раз говорили о демонополизации «Казахтелекома», что для этого делается?

— Это моя позиция. Я ее озвучивал ранее, руководство страны поддержало инициативу по демонополизации. В частности, то, что один из мобильных операторов должен выйти из «Казахтелекома». Сегодня на рынке присутствует несколько мобильных операторов, но фактически их два — группа «Казахтелеком» и «Кар-Тел» с торговой маркой Beeline. По моей инициативе премьер-министр «Казахтелекому» и «Самрук-Казына» дал поручение выработать план по выводу Kcell на рынок как третьего игрока. Сейчас они вырабатывают план.

— Как оценивают казахстанских IT-специалистов во всем мире и СНГ?

— Как и в любой другой сфере, есть профессионалы, которые за четыре года обучения познали все, что надо, и трудолюбиво обучались в университетах, школах, и получили достойное образование. Конечно, таким цены нет. Они устраиваются в Google, Booking, Microsoft, Oracle и так далее. У меня есть своя группа в мессенджере с IT-специалистами из Казахстана, которые работают в больших технологических гигантах. За две недели в чат добавилось 250 человек, и нам пришлось прекратить набор участников. Мы бы хотели из этого чата создать комьюнити казахстанцев, которые, находясь за рубежом, хотят помогать Казахстану. Сейчас есть несколько инициатив, например федерация супротивного программирования. Мы хотим пригласить нескольких наших ребят из Google для проведения встреч со школьниками, студентами вузов. Несколько десятков из них отозвались на просьбу быть менторами для наших учеников. Мы выстраиваем с ними работу.

Самое главное, чтобы подготовка специалистов шла массовым образом. Сейчас мы готовим штучных специалистов в нескольких университетах, их очень мало. Мы вроде выпускаем 10 тысяч в год, но я понимаю, что только 1000 из них имеют квалификацию. Нам нужно улучшать качество, мы будем выдавать ваучеры для получения IT-образования в частных IT-школах. То есть не надо учиться четыре года, чтобы стать IT-специалистом. Например, если у вас хорошо было с математикой, но вы учились на юриста, подаете на ваучер, получаете его от Astana Hub, идете в частную школу и получаете IT-образование в течение 6-12 месяцев.

Я ездил по регионам, увидел качество вузов, которые выпускают наших IT-специалистов. В некоторых вузах, честно говоря, просто штамповка дипломов. Поэтому с Министерством высшего образования мы будем работать над тем, чтобы устанавливать стандарты и, возможно, отсеивать вузы, отзывать лицензии, чтобы они не преподавали именно IT.

Мы придумали программу по улучшению качества IT-кафедр: путем менторства объединить усилия вузов в Алматы и наш Назарбаев Университет, который выпускает хороших специалистов, для того чтобы они менторили региональные вузы.

— Стоит ли родителям отдавать детей учиться в IT-сферу?

— Я всем рекомендую, кто решил отдавать ребенка в IT, не сомневаться. Главное, чтобы сам ребенок этого хотел. Но важно подойти качественно к выбору вуза. Чтобы не было диплома ради диплома.

Получая IT-специальность, человек получает средний уровень языка, все это в английской терминологии преподается, ему важно обучиться английскому языку. Было бы хорошо, если бы IT сопровождался какой-то специальностью, например нефтяные профессии. Человек будет знать нефтяную отрасль и IT, он будет просто бесценным кадром. На стыке дисциплин рождаются новые технологии.

Беседовала Рабига Дюсенгулова.

Фото: Турар Казангапов.

Источник: tengrinews.kz